Переводы с нанайского Георгия Бельды

***

Старость превращает мир в пустыню.

Говорить и слушать нет желанья.

Острой болью время сводит спину,

Тело рассыпается, как зданье.

Лунной ночью выйду за калитку.

К омуту пойду. Зачем — не знаю

Комаров танцующую свиту

За собою бережно таскаю.

Не волнуют так, как волновали

В юности деревья, травы, птицы….

В прошлое распахнутые дали

С будущим мешают примириться.

***

День угас, скрипит кунгас на мокром,

Речкой отшлифованном, песке.

На меня луна таращит око.

Соловей играет на свистке.

***

Вечером приходят старики,

Молча отдыхают у реки.

Ни о чем они не говорят,

Взгляды их, как прежде, не горят.

Руки их, как камни, тяжелы.

Головы потеряно белы.

Все заметней дышат старики

Медленным дыханием реки.

***

Женщина зашла на огонек,

У крыльца присела на пенек.

Улыбнулась, руку подала,

Ласково спросила: как дела?

Мне бы улыбнуться ей в ответ,

Дескать, нынче скучен я и сед.

А какие могут быть дела,

Если жизнь до ручки довела.

Говорю ей: вот сижу, гляжу

На реку, на дальнюю межу,

На осот, сдавивший огород,

На пушинки, лезущие в рот.

— Да, — сказала женщина, — дела…

Было время — сына родила,

А сейчас, как вижу, мужики,

Не играют с девками в жмурки.

***

Я мерген и ты мерген, не могут ли

Два мергена старость усмирить?

Поднимаясь, укоротим ей когти,

Если не захочет говорить.

Во дворе на травке два мергена,

Попытались старость побороть,

Но не кровь текла у них по венам,

А вода уже который год…

Обхватили головы руками,

А в руках не головы, а камни,

Плоские речные валуны

В рыжем оперении Луны.

***

Не полем шел, а лесом,

Блуждая и кляня

Защитников прогресса,

Забывших про меня.

Мне, бедняку, не светит

Космических высот

Достичь ни этим летом,

Ни в следующий год.

Иду на зверя с луком,

Как прадед мой ходил.

Я людям от науки

В любви не угодил.

Пою о рыбе в реках,

О чащах вековых,

О бедном человеке,

Но только не о них…

Ученый брови хмурит,

Ружья мне не дает,

А то, — кричит, — схалтурит,

Ученого убьет.

БЫЛА МОЛОДА

Была молодой,

любовались мной.

Куда ни пойду —

вся на виду.

Иду, бывало,

с реки домой,

не скрипнет галечник

под ногой.

Дело брала себе

не по плечу,

все боялась,

что улечу.

Теперь весь вечер

сижу одна

возле раскрытого

в ночь окна.

ДОЧЕРИ

Будто медведь языком

Звезды с неба слизал:

Катится черный ком

Слез моих на вокзал.

Грохочет, как паровоз,

Черная тьма колес,

И чернота моих слез

Чернее твоих волос.

БЕССОННИЦА

Ночью пришла жена,

Нежная, как Луна,

Только мне не нужна

Была ее тишина.

Лицо жены и ее глаза

Были мне не нужны,

Потому, что жену слеза

Разбивала на три Луны.

И я не знал — за какой

Тянуться мне в небеса

Слабой моей рукой

До рассвета за полчаса.

МОЙ ДОМ

В доме моем давно

Чужие люди живут,

Но пахнет моим вином

Этот чужой уют.

Из-за калитки пёс

В лицо мне смеется зло.

Отсюда с пригоршней слез

Я покидал село.

Ластится ко мне,

Качает Амур седой,

Лицо мое на волне

С домом моим за спиной.

СЕСТРА

Сестра мудрее меня, у сестры

Рука крепка и глаза чисты,

Не огород у нее, а цветник,

Рядом с крапивою базилик.

Рядом с томатами георгин,

На черном фоне пушок седин,

Его не портят ни хромота,

Ни складки старческие возле рта.

АМУР

Амур со мною не говорит.

Думает, я виноват

В том, что рыба его смердит

И источает яд.

В детстве я воду, склоняясь над рекой,

Пригоршнями пил,

И отражался луч золотой

В капле, что я обронил.

Мне неприятен его укор:

Не я один виноват,

Что не живая вода с гор

Сбегает в Амур, а — яд.

Могу ли помочь я тебе, скажи,

Гордая моя Река,

Если волны твои, как ножи

Вспарывают облака.

Если льды твои на дыбы

Встают и летят в Лиман,

Перья бескрылой моей судьбы

Сбрасывая в океан.

ДРУЗЬЯ

Не жизнь мимо меня,

Я мимо жизни иду.

Нет впереди огня,

Да я его и не жду.

Друзья говорят: — Ты стар,

Пора тебе на покой.

Пьют самогон в кустах,

Пренебрегая мной.

В прежние времена

Щедрою рукой

Я им наливал сполна,

И все-таки стороной

Шел мимо жизни я,

Слушая соловья

И сам подпевал ему,

Да видимо не тому.

***

Ветер кричал мне во след:

— Какой ты, Гоша, поэт,

Если водки не пьешь

И песенок не поешь!

Каждый день с утра до темна

Шепчу на родном языке

Стихи Сиулеке и висит Луна

В доме на потолке.

А под луной на грязном полу

Деревья растут, и река

Черными скалами в темном углу

Упирается в облака.

И никакой поэзии в том,

Что утро влезло в мой дом,

Лучами солнца бурелом

Разбросав под моим окном.

***

Когда я шаманил, отец кричал,

Что шамана нельзя дразнить,

Когда я плакал – ветер крепчал,

Он в воздухе был разлит,

Как запах мяты, когда мать

В пальцах мяла траву,

Мяла, стараясь не колыхать

Синий туман во рву.

Я не шаманил, я песню пел

О синей звезде в глазу,

Не знаю, ветер тогда вспотел

Или я уронил слезу.

СОЛНЦЕ НА ЗАКАТЕ

Солнце рогами в сопку

Упирается, как олень,

К сопке осенней тропкой

Ходишь ты, и не лень.

Я за тобой, красотка,

Следом не побегу,

Солнце рогами сопку

Размалывает в шугу.

Гулко катятся камни,

Стонут стволы дубов,

Лес летит вверх ногами

От золотых рогов.

***

То глаза лечу, то зубы,

То проклятый ревматизм,

Лезут волосы из чуба,

Укорачивают мысль.

Написать хочу потомкам

О нанайском языке,

Получается неплохо,

Но без искорки в стихе.

Получается не очень,

Боль скулит, но не болит.

Разве только переводчик

Мой стишок воспламенит.

Прежде юмором искрился,

Мой нанайский говорок,

А теперь тупые мысли

Заготавливаю впрок.

А теперь и зубы слабы

И закис без водки рот,

И шарахаются бабы,

Если Гоша позовет.

***

День лежал на солнцепеке

С белой тучкой на носу.

День был полный, невысокий,

Без намека на слезу.

Попросил его: — Подвинься,

Ты на пляже не один!

День в ответ заматерился.

— Уходи, — сказал мне, сгинь!

На опушке леса тот же

С белой тучкой на носу

День лежал и корчил рожи

Ильмам пляшущим в лесу.

Я на сопку, он на сопке,

Я на озеро — он там,

Разбросал по волнам сопли,

Бьет ногами по цветам.

Я домой вернулся, окна

Плотно ставнями прикрыл.

Смотрит в щели рыжим оком,

Сыплет перьями от крыл.

Я спросил потом у ночи,

Как ей это удалось —

Что умчался день по кочкам

Лишь вдали увидел ночь?

Ночь в ответ плечом пожала,

И когда я рядом лечь

Попросил, не возражала,

В небе звезды зажигала

И с усмешкою шептала:

— Это дело стоит свеч.

***

Друг спросил: — Скажи мне, только честно,

Быть поэтом разве интересно,

Правду выряжая в злую ложь

Сердце ты свое не надорвешь?

Весело живешь, поешь крылато,

Мудро смотришь вдаль из-под руки.

На тебе, как на пеньке опята,

Вырастают гроздями стихи.

Пляшешь, когда пишешь, или ржешь?

Глина ты или гранит в натуре.

На стихи сейчас не проживешь,

Околеешь в их шуршащей шкуре.

Я ответил: — Был бы я поэтом,

Были бы жена и сын живыми,

И никто б не говорил при этом

О стихах — правдивы или лживы.

Да я глина и гранит, я смерти

Не страшусь, но если я гранит,

Пусть меня однажды на рассвете

Отблеском рассвет воспламенит.

Если – глина, я хочу, чтоб мяли,

Чтоб лепили кукол заводных

И на рынке детям продавали…

Я готов быть куклой среди них.

***

Утречком с хозяином

На озеро летим.

Хозяин тащит сани,

Я — хвостиком за ним.

По тропочке сквозь чащу,

С хрипением в груди,

Хозяин сани тащит,

Мой хвостик — впереди.

Обратно с миной постной,

Я сани волоку,

Скользит мой грустный хвостик

Веревкою в снегу.

Хозяин без оглядки

Шагает впереди,

Поскрипывают пятки

Тоской в моей груди.

Саням кричу я: сани,

Везите меня сами,

Но в мире нет людей

Ленивее саней.

Решил я, разозлившись,

Хозяина догнать,

Но впредь этих ленивцев

На озеро не брать.

Гляжу, а сани следом

За мной уже бегут,

Видать, боятся, бедные,

В сугробе утонуть.

Стучать мне интересно

По саночкам хвостом,

Чтобы бежали весело

Со мною на подъем.