08. Глюки на почве ненависти
Милиция выдворяет из квартиры женщину с двумя ребятишками. Женщина похожа на вулкан, но из глотки, вместо раскаленной магмы, вырывается брань. Дети, мальчик и девочка, уцепились ручонками за юбки матери и затравленно озираются по сторонам. Дикое отвращение к жизни сжимает мне горло. Мне кажется, что эту фразу я где-то уже слышал. Или читал. Но это неважно — моя это фраза или чужая, Важно, что раскаленная магма подобралась к моему животу, и вот-вот мы станем свидетелями нового извержения. В кузове машины, заставленном старыми комодами, сидит молодой человек, с тупым безразличием наблюдая за происходящим. Он чувствует себя неловко. Ему нужно было подъехать немного позже, когда клубы пепла и пара осядут, и он смог бы незамеченным въехать в квартиру женщины, которую выселили за долги перед энергетиками. Новый хозяин — приятель одного из членов энергетического клана. Его вселяют в квартиру под честное слово чиновника.
Дети идут позади матери. У мальчонки вид загнанного щенка, но уже наметившиеся клыки кровоточат. В детском сердце появился проросток будущего гнева. Он вырывает из руки соседского мальчишки игрушечный автомат и начинает расстреливать милиционеров.
—Та-та-тра-та-та… когда вырасту, я вас всех поубиваю, — кричит мальчик.
— А я заражу куриным гриппом, — вторит ему девочка.
Глаза матери светятся гордостью за своих детей. Она бы сама убила исполненного достоинства пристава, но ей еще нужно поставить на крыло своих орлят. А я ищу взглядом мужика, который однажды предложил мне бомбу со взрывателем. Я закрываю глаза и вижу яркие вспышки рвущихся под Мелитополем снарядов. Мое отвращение к жизни столь велико, что у меня изо рта начинает фонтаном бить блевота. Господи, верни меня хоть на минутку в этот богом проклятый социализм!
— В этом мире за все надо платить, — кричит мне в ухо, внезапно появившийся рядом Мефистофель.
Нет, не шутя, горячку надо сбавить.
Дитя, его ты силой не возьмешь.
Тут надо изловчаться и лукавить…
Глюки на почве ненависти — явление не редкое. Под прицельным огнем мальчика милиционеры, сняв фуражки, кричат грузчикам, чтобы они заносили мебель только что выселенной из квартиры женщины назад. Они вдруг поняли, что мальчик однажды станет взрослым и получит доступ к оружию. Но женщина бросается к милиционерам, хватает их за руки и, упав на колени, кричит:
— Не нужно, мальчики, прошу вас, не нужно…
Ее сынишка роняет в грязь игрушечный автомат и растерянно наблюдает за происходящим. Он не может понять, что происходит, кто же все таки виноват в том, что их выбросили из жилья, которое на протяжении всей своей жизни зарабатывал для них их недавно скончавшийся дедушка.
— Зато они строят храмы, — сказала гражданка в огромных роговых очках и добавила. — Храмы на нашей крови.
А я опять слышу голос Мефистофеля:
Со всех приманок снят запрет.
Не будь застенчивым кисляем,
Рви их смелее, — мой совет.
Женщина задолжала за квартиру тридцать тысяч рублей, стоит квартира тридцать тысяч долларов, но это мало кого интересует.
Рви их смелее, — мой совет.
Наверное, мальчик тоже услышал голос Мефистофеля. Он поднимает с земли игрушечный автомат, и он в его руках превращается в автомат Калашникова. Первой же очередью мальчик убивает меня…
Осенью листья ясеня похожи на бронзовые гильзы бьющегося в припадке ярости пулемета. Ветер был прохладным, влажным с множеством искрящихся песчинок в волосах. Пролетая, он что-то шепнул мне в ухо, но там уже сидела мелодия старинного вальса, и я не узнал, какой нужной мне информацией располагал ветер.
Я не могу вспомнить фамилию мальчика, который повесился на калитке собственного дома. Хотя наш дом стоял в ста метрах от его дома. В школе мальчика обучали токарному делу и станок, шутя, оторвал ему кисть правой руки. Когда во время перевязки мальчик впервые увидел культю, он впал в истерику и не выходил из нее на протяжении нескольких месяцев. Вместо руки — бревно! Он не мог смириться с тем, что такое возможно. Жизнь вдруг показалась ему страшным сном, и он кричал, чтобы проснуться.
Дитя войны, вместо вечного крика он избрал себе вечное молчание.
Войны не кончаются сразу.
После Победы, весел и игрив,
Ребенок подцепил ее заразу,
Окопной мине голову скрутив.
Эти стихи написал мальчишка, возомнивший себя сапером, и в одночасье потерявший обе руки. А умер он в глубокой старости, наделав кучу детей и оставив им бизнес — прекрасный сад в одном из шахтерских поселков Донбасса.